Запахи вызывают ассоциации, а порой и ностальгию, это очевидно и только ленивый об этом не писал. Был про это еще замечательный фильм старых времен "Нюхач". Вот, скажем, запахи раннего детства. Во-первых мыльный пар из коммунального коридора, во-вторых хозяйственное мыло.
      
      Кто еще помнит эти брикеты? Желто-коричневые, склизкие, щелочные. Брикеты можете не помнить, но запах - обязаны. Это запах стирки, дырявых колготок для мальчиков, коротких штанишек и рубашек. Запах темных коридоров с нагромождением спинок от кроватей. Запах машинного масла, велосипедов и свечей зажигания.
      
      
      
      А я забыл, каюсь. Но случился казус - лаборатория моя переезжает, IBM выселяет бывших ученых накануне 50-летия создания первого в мире диска. Он стоит в коридоре. С велосипедной цепью вместо привода. И моторами General Electric, у меня с ними (моторами) особые отношения - точно такой мотор я нашел на свекольном поле в районе станции Сходня примерно в 1976 году от нашей эры.
      
      Как бы то ни было, я сегодня уложил двадцать пять коробок хлама, который когда-то стоил миллионы долларов. Коробки,слава Богу бесплатно, клейкая лента тоже, а вот устройство, которое это все приклеивает - фигу. Его дефицит. Это такое безобразие с ручкой и рычажком, который ленту обрезает напрочь.
      
      И далее - удивительный для меня ступор. Изобретатели хрен его знает чего, удивительных эффектов в туннельных переходах, сложнейших многослойных структур и прочего стоят в очереди, записываются, только что на руке номер надо поставить.
      И стоят,покорные судьбе. Устройство стоит три с половиной доллара. Его можно купить в любом магазине. Но они стоят. И ждут. Потому что так надо.
      
      Я вылез с работы в ближайший китайский магазин. Искал Tape Gun (это устройство для наложения липкой ленты на плоские поверхности). Устройства не было. Я выругался и тихо взял моток липкой ленты и ножницы. И начал упаковывать железки в лучшем виде. Несмотря на то, что упаковочные материалы тоже закончились. Цейссовский микроскоп я объял любовью - обрывками упаковочной бумаги. Я прорывался сквозь века. В нашей промышленности за три года сменяется эпоха, это все равно, как в физике (это я махнул, конечно) каждый божий год будет новая теория относительности.
      
      Ну хорошо, два или три раза моток ленты сложился в петлю Мебиуса, один раз ножницы упали и поранили мне руку. Но я скоро приспособился, подумаешь.
      
      - Как ты все упаковал, Алекс, - испуганно спрашивали меня коллеги.
      - А не ... делать, - и я показывал кровоточащую рану. Катушка липкой ленты прилеплятся к столу, далее при минимальной ловкости рук укрепляется картонная коробка, и как кульминация - отрезается кусочек ножницами. Главное, чтобы лента не слиплась воедино, но и тогда я отрывал ее ногтями от катушки, вначале лоскутами, а потом все-таки восстанавливал целостность.
      
      - Волшебник, - кричали наблюдающие. - Русский троглодит, - кричали наиболее образованные и симпатичные из них.
      - Ловкость рук и никакого мошенничества, - ругался я и вспоминал своих преподавателей труда, авиционного моделирования и пр., которые считали, что из меня никогда ничего не получится, поскольку ловкость моих рук была просто потрясающе неуклюжей....
      
      Как ни грустно, коллеги мои, даже из Европы, до этого не дошли. Вернее, они поняли, что русские варвары опять придумали что-то с помощью какой-то матери. Но отрезать липкую ленту ножницами? Нет, они будут ждать очереди на автоматическое устройство. А я спокойно улечу в Москву. Каждому свое.
      
      
      2.
      
      Всегда, всюду все одинаково. Вспомнилось мне из давно забытых времен начала 80-х годов прошлого уже века. У сестры моей бывшей жены появился ухажер, бледный юноша с горячими очами откуда-то из Новосибирска, якобы большой и гениальный ученый. В то время я, отнюдь не бледный, а даже очень розовощекий, почти что не секретный и очень циничный работал во вполне престижном академическом институте и делал все своими руками. В частности, таскал приборы, ломал стены, рыл ямы и дежурил по ночам. Потому что ставок уборщиц, лаборантов и пр. не было.
      
      
      Бледный юноша очень удивлялся и рассказывал, что у них там совсем не так. Ученые живут в башне из слоновой кости, лаборанты записывают данные в тетрадочки, а уборщицы подметают полы. Это у меня вызвало подозрения. Потому что так не бывает.
      
      Потом оказалось, что бледный юноша (ему в то время присвоили кличку "Трупик") сам работает лаборантом, а также отец двоих детей, и совсем не тот, за кого себя выдает.
      - Ага, - удовлетворенно кивнул я и отправился на овощную базу, грузить гнилую картошку в контейнеры.
      
      Вот так и здесь. Лаборатория, говорите? В пяти нанометрах от уникальной поверхности летает чудо техники, в этот момент в лабораторию заходит здоровенный лоб, решительно достает зубило и распыляет облако цементной пыли. Он выполняет приказ - обеспечивает безопасность на случай земелетрясения - приковывает оборудование цепью к стене.
      
      Но я отвлекся от главной темы. От запахов. Так вот, разбирая шкафчик в лаборатории, я наткнулся на пластиковый пакет. Он был с иероглифами, я бы выкинул его в ту же секунду, если бы не запах. Советского хозяйственного мыла. Внимание, понимающие люди вспомнили и хранят секунда молчания.
      
      
      
      Я зарычал от восторга и взрезал пакет бритвенным лезвием.
      Там было оно - Хозяйственное мыло. Брикет по 17 копеек. Или по 15. Хоть сейчас бери стиральную доску и стирай, до дней последних лоска.
      
      Надо сказать откровенно - в своей лаборатории я находил много чего реликтового. Несколько крупных стартапов выросло из нее, упоминать даже страшно, но не Интел, нет, он был этажом выше. Судили их, сажали, но так ничего и не получилось. А вот хозяйственного мыла не находил. И представил я в ужасе, что основатель очень известной компании, индус, и еще один - филлипинец мылся советским хоз. Мылом по 17 копеек за брикет, и вспомнил я его основной продукт, и очень опечалился, поскольку он был конечно ничего, но уж очень прямоугольный, как то самое мыло. А потом я вспомнил, что настоящие ученые из Германии и Франции с Бельгией никогда не сделали ничего, даже кусочка мыла, озаботился судьбами европейской цивилизации, вспомнил про Россию и совсем загрустил.
      
      
      А еще я вспомнил, как сидел в гостинице со свисающими с потолка убийственными люстрами, а где это было - увы, не помню. То ли во Флориде, то ли в Нью - Йорке, то ли хрен его знает где, все едино. Помню только музыканта, игравшего в фойе на гитаре. Очень душевно играл, и что-то в нем прорезалось родное, как в танцах Дворжака.
      - Русский?
      - Чешски. - Ответил он.
      
      Вот и все, что я запомнил - люстры и чешского гитариста.
      
      
      А откуда взялось хозяйственное советское мыло - так и не знаю. Знаю только, что мама запасла его в конце 80-х годов прошлого века, когда разрушился СССР, исчезла империя, соль и спички. И сахар с солью у нее, кажется, с тех еще, советских времен. Но запах - потрясающий. \
      
      И еще о запахах - в 70 -х годах благоухала в СССР польская косметика. И отец после бритья. Свежесть, крем, бритва.
      И очень заслуженный человек в Калифорнии однажды распространил в коридоре тот же аромат.
      Я замер, спросил его..
      - Привез из Варшавы, - подтвердил он. Здесь такого не найти. Мой отец был из Варшавы.
      
      Эд вроде как уже на пенсии, консультирует и приходит в компанию раз в три недели.
      Но я всегда знаю, что он рядом. По необычному запаху свежести в коридоре. Из наших, из поляков, из славян...